|
Тут как раз перекат». Летом Илим, конечно, мелкий в верховьях был. Я возражаю: «Брось ты, Ленька, это сколько мы времени потеряем!». А он снова: «То, что мы с тобой здесь потеряем, когда будем перебираться, мы наверстаем потом на луговине, если резво поскачем, и это будет быстрее, чем если мы будем карабкаться по этим камням». Я и говорю: «Ладно, давай». Мы перебрались с ним – Илим был по брюхо лошади. Перебрались на тот берег, а там мягкая пружинистая почва, луговина. И мы рысью несемся без всякой тропы, по правому берегу, и вот напротив, на левом берегу, – начало той каменной осыпи. Здесь Илим делает крутой поворот, почти буквой «Г». Мы из этого поворота вылетаем, напротив этих камней. И представьте только – в кустах причалена лодка, сидит этот мужик, муж почтарки, держит в руках эту винтовку сам настороже. Ждет – нас ждет. Мы, конечно, вырвали свои наганы – и я, и Ленька. И он как нас увидел – а было примерно метров тридцать до него – так встал и сразу бегом в кусты. Тайга – подальше, бросил он свою лодку и в эти заросли убежал.
| 
