|
Шмарев внимательно выслушал Рогожникова по делам управления, внимательно выслушал меня по делам экспедиции. Он поинтересовался моей жизнью, планами. Ну, план пока у меня был один – работать здесь, на севере. Где-то в его памяти отложилось это трагическое событие и встреча со мной.
В целом экспедиция к этому времени довольно хорошо себя проявляла по технико-экономическим показателям, и мы в один уровень вставали с коллективом Ленской экспедиции, поэтому он утешил меня, естественно, как мог. На его богатом жизненном пути были взлеты и падения, трагедии и радости. Конечно, мне его помощь, отеческая забота о молодом руководителе, немножко смягчила депрессию, в которую я начинал впадать в связи с трагедией. Рогожников меня тоже поддержал: память о ребятах, которые ценой своей жизни добились открытия, всегда жива.
...Мы расставались. Шмарев говорит: если, в случае чего, будете в Москве, заходите. Создалась благоприятная аура, которая позволила мне дальше нормально жить и работать. Мое состояние понимали.
| 
